Но, конечно, это был Черч. Невозможно обмануться или ошибиться. Черч попал под один из больших бензовозов или полуторок, которые ездят по 15 шоссе («Почему эти грузовики гоняют по шоссе в День Благодарения?» – удивился Луис). Глаза Черча, были широко открыты и казались зелеными, как малахит. Маленькая капелька крови замерзла в уголке приоткрытого, рта. Крови почти не было; даже не испачкалось белое пятно на груди.

– Твой, Луис?

– Мой, – согласился Луис и вздохнул.

В первый раз Луис осознал, что он тоже любит Черча.., может быть, не так страстно, как Элли, но по-своему любит. За недели, прошедшие после кастрации, Черч изменился, потолстел и стал медленно двигаться, установил свой распорядок дня, дня, который делил между кроватью Элли, диваном и миской; из дома он выходил редко. Сейчас, мертвый, он показался Луису прежним Черчем. Ротик маленький и окровавленный, полный острых, как иглы, зубов, застыл в охотничьем оскале. Мертвые глаза смотрели неистово, словно после короткой и безмятежной глупой жизни кастрата, Черч, в смерти, раскрыл свою истинную Природу.

– Конечно, это Черч, – сказал Луис. – И будь я проклят, если знаю, как рассказать об этом Элли.

Неожиданно у него появилась идея. Он похоронит Черча на хладбище без всяких надгробий и прочих глупостей. Он ничего не скажет Элли по телефону; завтра между делом заметит, что не видел Черча…через день намекнет: может, Черч отправился бродяжничать? Иногда коты так поступают. Элли расстроится, но не будет ничего, связанного со Смертью.., не будет репризы с Речел, отказывающейся иметь дело со Смертью.., так все и увянет…

«Трус!» – обвиняюще произнесла другая часть его сознания.

«Да.., слабенькие аргументы. Но кому нужен этот спор с самим собой?»

– Девочка очень крепко любила этого кота? – спросил Джад.

– Да, – рассеянно ответил Луис. Он снова потрогал голову Черча. Кот начинал коченеть, но голова его двигалась гораздо легче, чем при жизни. Сломана шея. Конечно. Раз так, Луис решил, что понимает, как все случилось: Черч переходил дорогу.., и какая-то машина или полуторка «Оринго» сбила его, сломав шею и отшвырнув на лужайку Крандолла. А может, кот сломал шею, когда ударился о замерзшую землю? Неважно. Результат один и тот же. Черч – мертв.

Луис посмотрел на Джада, чтобы спросить его мнение, но Джад смотрел куда-то вдаль, где у горизонта медленно таяла оранжевая полоса заката. Его капюшон съехал на спину, и лицо выглядело задумчивым и строгим.., даже аскетичным.

Достав из кармана зеленый пакет. Луис открыл его, крепко держа, чтобы ветер не вырвал его из рук. Пакет хлопал на ветру, и этот новый звук вернул Джада к реальности.

– Да, я думаю, она очень сильно любит кота, – сказал Джад. Глагол в настоящем времени прозвучал слегка жутковато.., в оправе угасающего света, холода, ветра он прозвучал для Луиса сверхъестественно, готически.

«Как на могильном кургане в безлюдной степи, – подумал Луис, морщась от холода. – Теперь уложим издохшего кота в погребальный мешок».

Он взял кота за хвост и попытался приподнять. Луису пришлось потянуть изо всех сил, при этом раздался неприятный звук – кррштпп, когда прихваченное морозом тельце оторвалось от земли. Кот казался невероятно тяжелым, так, словно смерть добавила ему веса – «Иисус, он похож на мешок с песком».

Джад поддержал кулек, и Луис опустил Черча в него, радуясь, что избавился от необходимости созерцать это странное неприятное зрелище – дохлого кота.

– Что станешь с ним делать? – поинтересовался Джад.

– Оставлю в гараже, я так думаю, – ответил Луис. – А потом, утром, похороню его.

– На хладбище домашних любимцев?

Луис содрогнулся.

– Да.

– Скажете Элли?

– Я.., я бы хотел подумать над этим вопросом.

Джад еще мгновение помолчал, а потом, кажется, на что-то решился.

– Луис, подожди пару минут.

Джад ушел, явно не подумав, что Луис может и не захотеть ждать его в такой холодный вечер.

Джад ушел с некоей самоуверенностью и изящной непринужденностью, выглядевшей странно у человека такого возраста. К тому же Луис почувствовал, что ему нечего сказать. Никогда он не чувствовал себя так. Он смотрел, как уходит Джад, довольный тем, что остался ждать.

После того как дверь, хлопнув, закрылась за стариком, Луис повернул лицо навстречу ветру. Мусорный мешок с телом Черча вздувался волнами у ног Луиса.

Удовлетворение.

Да, именно оно. Впервые с тех пор как Луис переехал в Мэйн, он почувствовал себя здесь как дома. Стоя в последних солнечных лучах, в преддверии зимы, он почувствовал себя несчастным и странно веселым.., каким-то странным, не таким как раньше, не таким он был и не таким, как помнил себя с самого детства.

«Что-то должно случиться. Что-то здорово сверхъестественное, я думаю».

Луис откинул голову и увидел холодные зимние звезды, уже загоревшиеся в темнеющем небе. Сколько он простоял так, он не знал, хотя это было и недолго, если мерить время в минутах и секундах. Потом на веранде Крандоллов замерцал свет, хлопнула дверь и послышались шаги. Это был Джад с большим фонарем на четыре батарейки. В другой руке Джад держал то, что Луису сначала показалось большой буквой "X".., а потом он увидел, что это кирка и лопата.

Джад протянул лопату Луису, и тот автоматически взял ее свободной рукой.

– Джад, что, черт возьми, вы собираетесь делать? Мы же не станем хоронить его ночью.

– Конечно, станем. Мы именно так и сделаем. – Черты лица Джада терялись за светлым кругом фонарика.

– Джад, сейчас темно. Поздно. И холодно…

– Пойдем, – сказал Джад. – Надо это сделать.

Луис потряс головой и попытался начать снова, но слова рождались с трудом.., слова оправдания и возражения. Они казались такими невесомыми, когда звучали под аккомпанемент протяжного завывания ветра, под усыпанным звездами черным небом.

– Похороны могут подождать до завтра, когда станет видно…

– Она любила кота?

– Да, но…

Голос Джада звучал мягко и его рассуждения почему-то казались логичными.

– А вы ее любите?

– Конечно. Я люблю ее. Она моя дочь…

– Тогда пошли.

И Луис поплелся вслед за Джадом.

Дважды, может быть, трижды, пока они шли на хладбище, Луис пытался заговорить с Джадом, но Джад не отвечал. Наконец Луис сдался. Чувство удовлетворения, странное в данных обстоятельствах (но именно оно), сохранилось. Оно, казалось, шло отовсюду. Боль в мускулах рук; в одной руке Луис тащил Черча, в другой лопату. Ветер, смертельный холод; кожа, ставшая нечувствительной на незащищенных местах… Снега в лесу было мало, так мало, что о нем не стоило говорить. – Мерцающий свет фонаря Джада усиливал впечатление. Луис чувствовал, что за всем этим скрывается всеобъемлющая, притягивающая, как магнит, тайна. Темная тайна.

Тени отступили, открыв поляну.

– Отдохнем здесь, – объявил Джад, и Луис поставил пакет на землю. Рукой он вытер пот со лба. «Отдохнем здесь? Но ведь они уже пришли!» – Луис увидел надгробия в движущемся, подрагивающем свете фонарика, когда Джад уселся прямо в снег и закрыл лицо руками.

– Джад? Все в порядке?

– Да. Мне нужно только перевести дыхание и все.

Луис сел рядом с ним и глубоко вздохнул несколько раз.

– Ты знаешь, – заговорил Луис. – Я сегодня чувствую себя лучше, чем за последние шесть лет. Я знаю, когда идешь хоронить кота своей дочери, говорить так – просто кощунство, но это – чистая правда, Джад. Я чувствую себя очень хорошо.

Джад вздохнул.

– Конечно, я знаю, – сказал он. – Такое периодически случается на этой тропинке. Ты не сам по себе чувствуешь себя так. С любым было бы как с тобой. Это место иногда выкидывает подобные штучки, но ты не верь в это. Героин тоже дарит наркоманам хорошее настроение, когда они вкалывают дозу, но он отравляет их тела и мысли. Это место что-то вроде наркотика, Луис, и не забывай об этом. Я надеюсь, во имя Бога, что правильно поступаю. Я так думаю, но не уверен. Иногда в моей голове все путается. Наверное, это старость.