– Мяоу!.. Мяоу!.. Мяоу!

– Черч? – удивилась Речел и немного испугалась. Речел подалась вперед, но разглядеть ничего было нельзя: стекло на двери, ведущей в дом, было закрыто опрятной белой занавеской. Работа Нормы. – Черч, это ты?

– Мяоу!

Речел толкнула дверь. Та оказалась незапертой. Черч был там. Сидел на веранде прямо посреди, обернув хвостом передние лапы. Мех кота был испачкан чем-то темным. «Грязь», – подумала Речел, а потом увидела капли на линолеуме. Капли были красными.

Кот поднял лапу и начал ее облизывать, но глаз с Речел не сводил.

– Джад? – позвала она снова, теперь уже по-настоящему встревожившись. Она шагнула вперед.

Дом молчал. Стояла тишина.

Речел попыталась собраться с мыслями, но единственное – образ ее сестры Зельды – был у нее в голове. А кроме Зельды только расплывчатые мысли. Речел видела, как перекручены руки Зельды; как та пыталась стукнуться головой о стену, когда приходила в ярость – разлетелись газеты, на штукатурке появились трещины. Но сейчас не время думать о Зельде, не сейчас, когда с Джадом могло что-то случиться. Может, он упал? Он ведь старик.

«Думай о Джаде, а не о снах, которые видела в детстве, снах, в которых ты открывала дверцы стенного шкафа, а Зельда выпрыгивала оттуда, усмехаясь; снах о существе, спрятавшемся в ванной, и о глазах Зельды, следящих за тобой из унитаза; снах о Зельде, затаившейся в подвале за печкой; снах…»

Черч открыл рот, продемонстрировав острые зубы, и снова прокричал:

– Мяоу!

«Луис был прав. Мы никогда не сможем его исправить. Черч никогда не станет таким, как был раньше. Но ведь Луис сказал, что если кастрировать кота, то у него пропадут все агрессивные инстинкты. Луис ошибся насчет этого: Черч стал охотником. Он…»

– Мяоу!

Черч повернулся и нырнул в гостиную, стал подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж.

– Джад? – снова позвала Речел. – Вы здесь?

– Мяоу! – закричал Черч с верхней площадки лестницы, словно утвердительно отвечая на вопрос Речел, а потом он исчез.

«Как он попал в дом? Джад его пустил? Почему?»

Речел переминалась с ноги на ногу, не зная, что делать дальше. Хуже всего, что все это казалось… казалось… казалось какой-то скоростью, так словно что– то хотело заманить ее туда и…

А потом сверху донесся стон – низкий голос, полный боли – голос Джада, точно, голос Джада. «Он упал в ванной, может быть, споткнулся и сломал ногу, а может, только растянул сухожилие. Все может быть. Старые кости такие хрупкие, и о чем ты, девочка думаешь, во имя Бога, раз стоишь здесь, переминаясь с ноги на ногу, когда ты должна идти наверх? А ведь у Черча шкура была в крови. Джад до крови разбился, а ты стоишь здесь! Да что с тобой?!»

– Джад!

И снова донесся стон. Речел помчалась вверх по лестнице.

Раньше она никогда не была в этой части дома. Из-за того, что окно в конце коридора выходило на запад, к реке, тут было довольно темно. Коридор вел прямо от лестницы в заднюю часть дома; перила вишневого дерева придавали лестничной площадке наверху особую элегантность. Там, на стене, висела картина, изображающая Апокалипсис и…

(все эти годы Зельда ждала тебя и сейчас она за дверью, она там сгорбленная, кривая, воняющая мочой – мертвая. И в этот раз Зельда поймает тебя).

…снова раздался стон. Он донесся из-за второй двери справа.

Речел подошла к этой двери, ее каблуки стучали по доскам. Ей показалось, что она прошла какое-то искривление – не искривление времени или пространства, а просто через кривое зеркало. Речел снова стала маленькой. Картина Апокалипсиса уплывала все выше и выше, и скоро вырезанная из оргстекла ручка двери оказалась на уровне глаз Речел. Маленькая ручка девочки – ее рука сжала эту ручку и… и до того, как Речел толкнула дверь, та сама начала открываться.

А там стояла Зельда.

Зельда была сгорбленной и перекрученной, ее тело так жестоко деформировалось, что она словно превратилась в карлика, немногим больше двух футов ростом, и почему-то она носила костюм, в котором похоронили Гаджа. Но это точно была Зельда. Ее глаза горели безумным весельем, ее лицо раскраснелось. А потом Зельда закричала:

– Наконец-то я вернулась за тобой, Речел! Теперь-то мы выгнем твою спинку, как выгнулась моя, и ты никогда больше не встанешь с кровати. Никогда больше не встанешь с кровати…

Черч восседал на плече Зельды. А потом ее лицо поплыло, стало меняться, и Речел, с закручивающимся спиралью ужасом, увидела, что на самом деле это не Зельда. Как она могла допустить такую глупую ошибку? Это был Гадж. Его лицо почернело от грязи и было измазано кровью. Оно распухло, словно от ужасной боли, и было растерто грязными ручками.

Речел позвала малыша, протянула к нему руки. Гадж подбежал к мамочке и залез ей на руки, и все это время он держал одну руку за спиной, словно у него там был букет цветов, собранных на заднем дворе…

– Мамочка, я кое-что приготовил для тебя! – закричал он. – Я приготовил для тебя кое-что! Я приготовил для тебя кое-что! Я приготовил для тебя кое-что!

Глава 60

Луис Крид проснулся от слепящего солнечного света. Он попытался приподняться и сморщился от внезапной, острой боли в спине. Страшная боль. Откинувшись назад, на подушку, он осмотрел себя. До сих пор он был одет. О, Боже!

Он еще полежал, сопротивляясь слабости, напрягая по очереди каждый мускул, а потом сел.

– О, дерьмо! – прошептал он. На несколько секунд все поплыло у него перед глазами. Спина болела, словно больной зуб, а стоило ему пошевелить головой, казалось, что в сухожилия шеи впиваются ржавые бандитские ножи. Но по-настоящему плохо выглядело только колено. С ним надо было что-то делать. Луис снова отругал себя за то, что ударился об тот еб…й надгробный камень. Его штаны сильно натянулись на колене, которое распухло, выглядело словно воздушный шарик.

– Да, похоже штаны будет снять трудновато, – прошептал он. – Как был мальчишкой, так им и остался.

Он медленно наклонился, чтоб сесть на край кровати. От боли ему пришлось сжать губы так, что они аж побелели. Потом он начал понемножку сгибать ногу, прислушиваясь к боли, пытаясь решить, что же он там повредил на самом деле, если это…

«Гадж! Гадж вернулся?»

Луис вскочил на ноги вопреки боли. Шатаясь, словно зомби, он пересек комнату. Открыв дверь, он заглянул в комнату Гаджа. Комната оказалась пустой. Луис дохромал до комнаты Элли, которая оказалась тоже пустой, а потом до комнаты «для гостей». Эта комната, окнами выходившая на шоссе, тоже была пустой. Но…

На той стороне дороги стояла странная машина. Она была припаркована позади автомобиля Джада.

Откуда она взялась?

Странный автомобиль мог причинить много неприятностей.

Приподняв занавеску, Луис стал изучать автомобиль более внимательно. Это была маленькая, синяя машина «Чеветты». И, свернувшись колечком, очевидно уснув, на ее крыше лежал Черч.

Луис долго рассматривал машину, прежде чем опустить занавеску. У Джада появилась компания, вот и все… что из этого следует. Наверное, не стоит беспокоиться об этом, а стоит подумать: что случилось с Гаджем? Черч вернулся домой около часа, а сейчас было только девять часов. Девять часов утра. Такое прекрасное майское утречко. Сейчас Луис просто спустится вниз и сварит себе кофе, чтобы отогнать головную боль, перевяжет колено и…

…и что Черч делает на крыше автомобиля?

– Ладно, пойду вниз, – устало сказал сам себе Луис и похромал назад вниз в гостиную. Коты всегда спят, где придется: это в природе животных.

Если не считать того, что Черч больше не бегает через дорогу, помнишь?

– Забудь об этом, – прошептал Луис и остановился посреди лестницы, по которой ему приходилось спускаться боком. Он уже разговаривает сам с собой! Это плохо. Что…

Что за тварь бродила по лесу этой ночью?

Мысль о твари пришла к Луису непрошено, заставив его окаменеть, сжать губы до боли, как тогда, когда он слезал с кровати. Ему просто приснилась та тварь! Он видел во сне Диснейленд, который выглядел смесью натурального и сверхъестественного. Он видел, как во сне, существо, пришедшее из леса, прикоснулось к нему, испортив то хорошее, что он видел во сне, заглушив все добрые мысли. Это был Вакиньян, и он превратил Луиса не в каннибала, а в отца каннибала. Во сне Луис снова побывал на Хладбище Домашних Любимцев, но не один. Там были Билл и Тимми Батермены. Джад тоже был там; выглядел призрачно и мертвенно, держал своего пса Спота на кожаном поводке. И Лейстер Морган был там вместе с быком Ханраттом. Бык лежал на боку, и казался каким-то глупым, тупым. Да и Речел почему-то была там тоже. Его жена выглядела так же, как на поминках Гаджа. Видно, она разлила бутылку кетчупа, а может, капнула на себя чем-то, что было под клюквенным соусом, потому что все платье ее было в красных пятнах.