Воздух огнем обжигал ее легкие, каждый раз проникая все глубже и глубже.

Речел пробежала мимо регистраторов международных аэролиний. Она торопилась туда, где маячил знак компании «Дельта». Мотнувшись через дверь, она мельком взглянула на часы и увидела, что успевает. Было 23.37.

Один из двух служащих с удивлением посмотрел на нее.

– Рейс 104, – тяжело выдохнула она. – В Портленд. Еще не улетел?

Служащий посмотрел на экран дисплея.

– Пока еще здесь, – проговорил он. – Но они закончили посадку пять минут назад. Я сейчас позвоню. Багажный чек вам нужен?

– Нет, – выдохнула Речел и смахнула волосы с глаз. Ей казалось, что ее сердце вот-вот выскочит из груди.

– Они не станут ждать. Я позвоню.., но советую вам бежать как можно быстрее.

Речел бежала не так уж быстро… Она просто не могла быстро бежать. Она бежала, как могла. Эскалатор вел во тьму, и Речел затопала вверх по лестнице, чувствуя во рту вкус медных стружек. Добравшись наверх, она уронила сумку на ленту, чтобы ее, с помощью ультразвукового прибора осмотрела работница аэропорта. Речел сжимала и разжимала кулаки от нетерпения, ожидая свою сумку с другой стороны ленточного конвейера. Схватив сумку, Речел побежала дальше. Сумка болталась сзади, больно колотя по нижней части спины.

Пробегая мимо, Речел взглянула на один из мониторов.

«Рейс 104 Портленд. Отправление 23.25. Посадка – выход 31».

Выход 31 находился в дальнем конце главного зала.., и как раз когда Речел взглянула на монитор, «Посадка» изменилась на «Посадка закончена».

От обиды Речел закричала. Она пробежала через двери, но успела заметить горящую над выходом надпись: «Бостон – Портленд 23.25».

– Посадка закончена? – недоверчиво спросила Речел. – Она на самом деле закончена?

Служащий, улыбаясь, посмотрел на нее.

– Самолет выруливает на посадочную полосу. Извините, мадам. Вы почти успели, пусть это вас утешит. – Он показал в большое окно. Там Речел увидела большой 727. Огни делали его похожим на большую, рождественскую елку, которую положили на бок и поставили на колеса, так что теперь она могла катиться.

– Разве вам не позвонили о том, что я должна подойти? – воскликнула Речел.

– Когда они позвонили, уже сел 104. Если бы я задержал этот самолет, 727 пришлось бы ехать через толпу пассажиров, выходящих со взлетного поля через «30 выход». Пилот потом стер бы меня в порошок. Надо чтить интересы сотни других пассажиров. Извините. Вы опоздали на четыре минуты:., Речел пошла назад, не слушая извинения. Она пошла назад к кассам «Дельты», когда на нее накатила волна слабости. Споткнувшись, она присела, ожидая, пока тьма в глазах рассеется. Потом она надела туфли и вытащила последнюю сигарету из пустой, разлохмаченной пачки «Ларка». «Ноги так болят, что, наверное, я даже трахаться сейчас не смогла бы», – нерешительно подумала она.

Потом Речел направилась назад в кассы.

– Не успели? – с сочувствием спросила женщина из службы безопасности аэропорта.

– Не успела – да, ладно, – ответила Речел.

– Куда вы направлялись?

– Портленд. Потом Бангор.

– А почему вы не возьмете машину? Если вы в самом деле хотите попасть туда, то почему бы и нет? Обычно я советую отправиться в отель рядом с аэропортом, но если я вижу даму.. Я редко вижу тут кого-то, кому в самом деле надо улететь. Вы – одна из таких пассажирок.

– Да, – согласилась Речел. – Да, наверное, теперь мне надо взять машину. Ведь тут много агентств, которые дают машины напрокат?

Женщина кивнула.

– Сейчас машин тут полным-полно. А когда туман, все машины перегоняют в Логан. По крайней мере, так делают обычно.

Речел почти не слышала слов женщины. Она занималась подсчетами.

В Портленде она оставаться не могла, не могла она ждать следующий самолет на Бангор, даже если в нем будут свободные места. А если поехать на машине прямо сейчас? Сколько тут километров? Не так уж далеко по прямой. Двести пятьдесят. Точно. Джад как-то говорил об этом. Было начало первого, когда она смогла идти дальше, а может, даже почти половина первого. Уже проходя через турникеты, Речел решила, что у нее есть все шансы добраться до дома, не снижая скорости. Быстро пробежав пальцами, она поправила свою прическу, потом мысленно разделила двести пятьдесят на шестьдесят пять. Чуть меньше четырех часов. Ладно.., скажем, четыре. Сейчас ей нужно зайти в буфет. И хотя спать совсем не хотелось, Речел знала, пока она приедет в Ладлоу, ей понадобится много черного кофе. Тогда она вернется в Ладлоу с первыми лучами зари.

Обдумав все это, она стала подниматься по лестнице на второй этаж здания аэропорта. Конторы, где можно было взять напрокат машины, располагались этажом выше.

– Удачи, милая, – сказала ей вслед женщина из службы безопасности.

– Спасибо, – ответила Речел и почувствовала, что ей и в самом деле понадобится много удачи.

Глава 51

От запаха, идущего из могилы, Луиса стало тошнить. Только он решил, что сумел взять себя в руки, как весь обильный, безвкусный обед вышел наружу. Луис стоял в дальнем от надгробия углу могилы, и ему пришлось отвернуться, чтобы не наблевать на бренные останки своего сына. Наконец тошнота прошла. Желудок окончательно опустел. Сжав зубы, Луис направил вниз луч фонарика.

Сильный страх, который постепенно перерос в ужас, распростер над ним свои крыла.

Такой ужас обычно приходит, когда во сне видишь самые ужасные кошмары, те, что невозможно вспомнить, когда проснешься.

У Гаджа, лежащего в гробу, не было головы!

Руки Луиса задрожали так сильно, что он чуть не выронил фонарик. Ему показалось, что он увидел перед собой полицейского, сжимающего в руках служебный револьвер и уже прицелившегося. Луч фонарика бегал туда-сюда… Немного успокоившись, Луис снова осветил внутренности гроба.

«Это невозможно, – говорил он сам себе. – Голова должна быть на месте. Просто ты что-то не так осмотрел».

Он медленно провел лучом по телу Гаджа – по всем его трем футам; от новых туфель, вверх по штанам, маленькому пиджаку (ах, боже, ведь Гаджу еще и двух лет нет, а он уже носит костюм), открытому воротничку и…

Тяжелый вздох вырвался из горла Луиса. Вся злость, что накопилась в нем с момента гибели Гаджа, разом вернулась к нему. Страх перед сверхъестественным, паронормальным… Постепенно в нем нарастала уверенность, что он и впрямь переселился в страну безумия.

Луис полез в задний карман за платком и достал его. Держа фонарик в руке, он снова направил его на могилу, едва не потеряв равновесия. Если бы сейчас могильная плита упала бы, она бы раздробила Луису шею. Осторожно чистым носовым платком Луис стер грязь с лица Гаджа – черную жидкую грязь. Именно из-за нее Луису в первое мгновение показалось, что у Гаджа нет головы.

Грязь была жидкой и больше напоминала пену. Луис ожидал, что может увидеть тут нечто подобное, но действительность превзошла все его ожидания. Ведь шли дожди, а могильные плиты, да и гроб, не были герметичными. Посветив с разных сторон, Луис заметил, что гроб лежит в глубокой луже. Его сын лежал в луже грязи! Владелец похоронного бюро не открывал гроб после того печального инцидента.., владельцы похоронного бюро всегда поступают так. На вид его сын напоминал плохо сделанную куклу. Голова Гаджа странно вытянулась – череп малыша был раздавлен. Глаза малыша глубоко запали в глазницы. Что-то белое торчало у него изо рта – словно язык альбиноса. Сперва Луис решил, что владелец похоронного бюро переборщил жидкости для бальзамирования. Какое-то густое вещество. Глядя на ребенка, невозможно было сказать, сколько ему нужно влить жидкости…

А потом Луис понял – это вата. Потянувшись, он вытащил кусочек ваты изо рта мертвого малыша. Губы Гаджа казались темными. Когда кусочек ваты выскользнул изо рта, губы мертвеца захлопнулись с громким чмоканьем. Луис бросил кусок ваты в могилу, и тот поплыл по черной луже, сверкая в свете фонарика отвратительной белизной. Теперь одна из щек Гаджа стала напоминать ввалившуюся щеку старика.